Желание «нормальной» жизни

Кафке необходимо больше времени, а также меньше постороннего присутствия. Присутствие это, прежде всего, образует его семья, чьи узы он с трудом выносил, но так никогда и не смог от них освободиться. Затем, его невеста — насущное желание исполнить закон, который требует, чтобы человек осуществлял свое назначение в мире, имел семью, детей, участвовал в жизни общины. Здесь конфликт обретает новое обличье, становится противоречием, усугубленным религиозной принадлежностью Кафки.Когда, в связи со своей помолвкой, заключенной, расторгнутой и возобновленной вновь, с Ф. Б.», он с возрастающим напряжением неустанно анализирует «все за и против моей женитьбы», то постоянно наталкивается на такую потребность: «Моя единственная надежда и единственное призвание… — это литература… все, что я сделал — это результат одиночества, теперь же я никогда уже не буду один. Нет, только не это». И во время помолвки в Берлине: «Я был закован в цепи, как преступник; если бы меня посадили в угол в настоящих кандалах и с полицейским на страже… то было бы не намного хуже.

А ведь это была моя помолвка! Все пытались вернуть меня к жизни, но, ничего не добившись, старались мириться со мной таким, какой я есть». Некоторое время спустя помолвка распадется, но в нем останется желание «нормальной» жизни, которое страданием по поводу нанесенной близкому человеку ране наделяется раздирающей силой. Эта история сравнивалась, в том числе и самим Кафкой, с историей помолвки Кьеркегора. Но конфликты здесь разные. Кьеркегор оказывается способным отказаться от Регины, он способен это сделать на этическом уровне — доступ к религиозному уровню при этом не ставится под вопрос, а, скорее, становится более возможным.